Марсианские шахматы - Страница 40

– Смотри, Лан-О! – воскликнула она. – Посмотри, что я нашла – отверстие под панелью, в котором, наверное, удастся спрятать тело.

Лан-О присоединилась к ней, и они вдвоем обследовали отверстие, обнаружив небольшую площадку и узкую лестницу, ведущую вниз в потайную комнату. Толстый ковер покрывал ступени лестницы, и было видно, что уже очень давно тут не ступала нога человека – потайной ход, несомненно, был забыт жителями Манатора. Сюда они втащили тело Э-Меда, оставив его на площадке, и когда они оставили это тайное и забытое убежище, Лан-О хотела сдвинуть панель на место, но Тара не разрешила.

– Подожди! – сказала она и стала разглядывать резные украшения панели.

– Быстрее! – прошептала рабыня. – Если нас здесь найдут, мы погибли.

– Нам не помешает знать, как открывается это убежище, – ответила Тара. Она нажала на одно из украшений, и панель сдвинулась с места. – Ах! – вздохнула она, и в ее голове было удовлетворение.

– Идем! – она быстро вернула панель на место и двинулась к выходу из комнаты.

Без приключений достигли они своей комнаты. Тара закрыла дверь изнутри и спрятала ключ в потайной карман.

– Теперь пусть приходят, – сказала она. Пусть спрашивают. Что могут знать две бедные пленницы о судьбе своего гордого тюремщика? Я спрашиваю тебя, Лан-О, что могут они сделать?

– Ничего! – согласилась Лан-О и улыбнулась Таре.

– Расскажи мне о людях Манатора, – попросила Тара. – Любят ли они Э-Меда или некоторым из них нравятся такие, как А-Кор, который кажется человеком храбрым и вежливым?

– Они не любят людей из других стран, – ответила Лан-О. – Среди них есть и хорошие и плохие. Они замечательные и храбрые воины. Им известны рыцарство и честь, но в своих отношениях с чужеземцами они признают только один закон – закон силы.

Слабость и бедствия других земель наполняют их презрением и вызывают все худшее в их характерах, они могут испытывать презрение к тем, кому не повезло и кто попал в их руки? – удивилась Тара.

– Я не знаю, – сказала Лан-О. – А-Кор говорил, что это оттого, что их страна никогда не попадала во власть победоносного врага. Их набеги всегда заканчиваются удачно, так как они никогда не сталкиваются с более сильным врагом, поэтому они уверовали в собственную непобедимость и к остальным народам относятся как к низшим существам, неловким во владении оружием.

– Но А-Кор тоже один из них, – сказала Тара.

– Он сын О-Тара, джеддака, – ответила ей Лан-О, – но его мать была знатной гатолийкой, взятой в плен и ставшей рабыней О-Тара. А-Кор гордится кровью своей матери, и он действительно не такой, как остальные. Он отличается рыцарством и вежливостью, хотя ни один враг не ставил под сомнение его храбрость, а его искусство владения мечом, копьем, тотом широко известно в Манаторе.

– Как ты думаешь, что с ним будет? – поинтересовалась Тара.

– Он приговорен к играм, – ответила Лан-О. – Если О-Тар не очень разгневан, он может быть приговорен к единственной игре, в этом случае он может остаться в живых. Но если О-Тар действительно хочет убить его, А-Кора приговорят к целой серии, а ни один воин не может выжить в десяти играх по приговору О-Тара.

– Что это за игра, не понимаю, – сказала Тара. – Я слышала разговоры об игре в джэтан, но при этой игре не убивают. Мы часто играем в нее дома.

– Но они играют на арене Манатора, – ответила Лан-О. – Пойдем к окну. – И они подошли к окну, выходившему на восток.

Тара увидела перед собой большое поле, окруженное низкими зданиями; высокая башня, в которой они находились, была единственной. Вокруг арены устроены сиденья. Но прежде всего привлекала внимание гигантская доска для джэтана, лежавшая на поле. На доске чередовались большие квадраты оранжевого и черного цветов.

– Здесь играют в джэтан фигурами. Играют за большие ставки, обычно – за женщин-рабынь исключительной красоты. О-Тар сам мог бы сыграть за тебя, если бы ты не разгневала его, но теперь тебя разыграют в открытой игре с участием рабов и преступников. Ты будешь принадлежать выигравшей стороне – не одному, а всем, кто выиграет.

Глаза Тары вспыхнули, но она ничего не сказала.

– Те, кто руководит игрой, не обязательно принимают в ней участие, – продолжала рабыня. – Они сидят в больших креслах, которые ты видишь у противоположных концов доски, и продвигают свои фигуры с клетки на клетку.

– Но в чем же опасность? – спросила Тара из Гелиума.

– Если фигура сбита, ее убирают с доски – правила игры в джэтан стары, как цивилизация Барсума.

– Здесь, в Манаторе, когда играют на арене живыми фигурами, правила изменены, – объяснила Лан-О. – Когда воина передвигают на клетку, занятую фигурой другой стороны, эти два воина должны сражаться до смерти одного из них, чтобы оставшийся в живых мог захватить клетку. Каждый воин одет в соответствующие своему полю цвета, вдобавок специальное обозначение показывает, является ли он рабом, воином, исполняющим приказ, и заранее определяется, сколько игр он проведет, поэтому играющий знает, какими фигурами можно рискнуть, а какие надо приберечь. Более того, шансы каждого воина определяются позицией, которую он занимает в начале игры. Тех, кого желают уничтожить, всегда назначают пехотинцами, так как у пехотинцев всегда мало шансов.

– Могут ли те, кто руководит фигурами, участвовать в игре? – спросила Тара.

– О, конечно, – сказала Лан-О. – Часто, когда два воина, даже из высших классов, поссорятся друг с другом, О-Тар приказывает им решать свой спор на арене. Тогда они принимают активное участие в игре и с обнаженными мечами руководят движением фигур с поля вождя. Они используют своих собственных игроков, чаще всего своих воинов и рабов, если богаты, либо в качестве фигур добровольцами выступают их друзья. Наконец, им могут дать для игры пленников из тюрьмы. Тогда получаются лучшие игры: часто сам великий вождь бывает убит.